– Он отправился во Францию и потом говорил мне, что пал жертвой любви к этой стране и к аромату «Житан». Вот я и заставила его перестать курить эти сигареты.

– Которые как раз твои любимые, – уточнил Мэтт. – Они, конечно, чертовски хороши для твоего собственного здоровья. Что касается меня, то я люблю сине-голубые пачки.

– А вдруг там окажется, что это Крисси?

– Где «там»?

– Во время твоей совиной вахты. Я уверена, что это либо Рейчел, либо Крисси. Что, если это окажется Крисси?

– Там видно будет. У нее странный характер. Я не присягнул бы, что знаю ее досконально.

– Но ведь она твоя жена!

– А разве ты можешь сказать, что знаешь абсолютно все о Джеймсе? Я уверен, что у него есть секреты, большие или маленькие. А у тебя разве нет от него собственных секретов? Во всяком случае, есть и другие, кого можно обсуждать. Не стоит ограничиваться Рейчел или Крисси. Есть и другие.

Сабина выдохнула сигаретный дым.

– Знаю. Я не исключаю полностью, например, Доминику. Ей нравится брать с собой Джесси на длинные прогулки. И уж если на то пошло, то этим человеком можешь быть и ты.

– Совершенно верно. Но ты забываешь еще одну личность.

– Кого же? Джеймса? Нет, я точно знаю: то, что выпаливает Джесси, не может исходить от Джеймса.

– Я говорю не о Джеймсе. Я говорю о тебе.

– Вот это да! Ты рехнулся.

– Я серьезно. Люди могут вытворять всякие штуки, сами того не зная.

Сабина допила кофе и загасила сигарету. На окурке осталось колечко красной губной помады.

– Пошли. А то ты, чего доброго, меня развеселишь.

В этот вечер Джесси была удивлена и обрадована, увидев свою мать такой бодрой и жизнерадостной впервые за все время каникул. С помощью Рейчел и Джесси Сабина, выполнявшая обязанности дежурного, шумно и с шутками готовила еду. Она прихлебывала кларет, пока шинковала и смешивала ингредиенты, пела песенки на родном языке. Джесси была недовольна, что Сабина даже бормотала себе под нос что-то по-французски. Джеймс ненадолго заглянул к ним, привлеченный столь необычной кухонной активностью. Что-то заставило его нахмуриться, почесать подбородок и пытливо вглядеться в глаза жены. Сабина сообщила ему, что они вместе с Мэттом пили кофе в городе, и он пожелал узнать, не был ли в кофе подмешан коньяк с марихуаной.

Перед тем как был подан обед, Сабина даже нашла время подняться на верхний этаж и переодеться в очаровательное платье из красного атласа. Джесси была потрясена. Вокруг стола установили и зажгли дополнительные свечи.

– У нас сегодня какой-нибудь особый случай? – поинтересовался Джеймс.

– Еще бы! Совиная вахта! – ответила Джесси, задув спичку.

– Ах, ну конечно. Совиная вахта. – Джеймс поморщился и наполнил вином еще один стакан.

Джесси и Бет пришли в сильнейшее возбуждение, так как им пообещали, что они смогут допоздна сидеть в саду со взрослыми. Рейчел усиливала этот душевный подъем, поддерживая их ожидания. Крисси пожимала плечами и предлагала охладить еще несколько бутылок вина, а Джеймс, вопреки собственным благим намерениям, предпочел не откалываться от общества и с готовностью присоединился к общему воодушевлению.

Когда с обедом было покончено и посуда убрана со стола, Мэтт велел каждому пойти за чем-либо теплым из одежды и захватить какое-нибудь питье. Затем всем было предложено принести из дома на лужайку по одному стулу и усесться тесным кружком. Для каждого у него был приготовлен лист бумаги и ручка.

– Зачем все это?

– Для совиной вахты.

Казалось, прошла целая вечность, прежде чем «вахтенные» справились со всеми своими сложностями. Крисси пожелала заменить стул; Рейчел почувствовала необходимость сходить за вторым пуловером; в ручке у Бет кончилась паста, и она настояла на поисках другой; Джесси понадобилось что-нибудь твердое, чтобы подложить под лист бумаги. Пока длилась эта суета, Мэтт успел осушить еще один стакан вина и приготовился откупорить следующую бутылку. Вполне основательно, с авторучкой наготове, устроилась, казалось, одна Сабина.

– Все готовы? – поинтересовался Мэтт. – Бет, в чем дело?

– Она хочет в туалет, – ответила за сестренку Джесси.

– Что ж, пусть прогуляется. Мы подождем. И в необычно нервном молчании они ожидали,

пока Бет не вернулась и не заняла свое место. Тогда Мэтт приложил палец к губам, требуя полной тишины. Каждого по очереди он спросил, готов ли тот к совиной вахте. Все были готовы.

– Прекрасно, – сказал Мэтт, – ждите сигнала. Готово. Спокойно. Начали!

Последовало молчание. Они сидели в тени, не отрывая взоров от Мэтта: Бет и Джесси с округлившимися глазами, Крисси – не скрывая насмешки, Рейчел – так же, как девочки, широко раскрыв глаза в ожидании, Джеймс – с многозначительно приподнятой бровью. Молчание нарушила Сабина, которая зашлась в приступе неудержимого хохота. Стакан с вином выпал у нее из руки на траву. Скрестив ноги и зажимая ладонями рот, она задыхалась и тоненько взвизгивала в безуспешных попытках совладать с внезапным приступом веселья. Теперь все уставились на нее. Она окинула компанию быстрым взглядом, и ее потряс новый приступ дикою веселья, взлетевший к ночному небу, слоимо ракета фейерверка.

– Ну и лица у вас! – вскрикивала она. – Ну и лица!

«Это ты? – думала Джесси, глядя на мать. – Не от тебя ли все мои закидоны?»

– Как видно, мамочка выпила несколько больше, чем обычно, – произнес Джеймс.

– А очки тут присуждаются? – спросила Рейчел.

– Очки так или иначе присуждаются всегда, – ответил Мэтт.

– Нельзя ли нам узнать правила? – Джеймсу требовалась полная ясность.

– Объясни им, Бет.

– За уханье совы – одно очко, – сказала Бет. – Три очка – за резкий крик. Если сова сидит на ветке и ты ее увидишь – тебе пять очков, а кто увидит сову в полете – тому десять.

– Кто же тебе все это рассказал? – полюбопытствовала Сабина, которая к этому времени уже взяла себя в руки.

Бет взглянула на Мэтта, который ответил ей беззвучно, одним движением губ.

– Секрет! – объявила она. – А если сова повернет голову, чтобы посмотреть тебе прямо в глаза, то пятьдесят очков.

– А разговаривать разрешается?

– Конечно, – ответил Мэтт. – Ведь это просто игра, Джеймс. Делай вид, что тебе очень весело. Только будь внимателен, чтобы за разговорами не упустить чего-нибудь.

– Я не знала, что совы могут и ухать, и кричать, – сказала Крисси. – Думала, что они издают какой-нибудь один из этих звуков.

– Но мы не знаем, к какому виду принадлежит местная сова: ее же никто из нас пока не видел. Это может быть и обыкновенная сипуха, и маленькая совка.

– Я не уверен, что знаю, какие из них ухают, а какие кричат, – признался Джеймс.

– Тебе минус пять очков за необразованность! – воскликнул Мэтт, насмешив девочек этим замечанием.

– Папочка незнайка, – хихикнула Бет.

– Папочка двоечник, – откликнулась Джесси.

Оборот, который принимала игра, Джеймсу уже не нравился.

Они прислушивались. Разглядывали созвездия. Ковш Большой Медведицы был таким громадным и так низко висел в черном ночном небе, что, казалось, вот-вот зачерпнет воду из их бассейна. Четко виднелся Млечный Путь, похожий на автостраду, проложенную в космосе. Джесси отметила, что глаза у всех, обращенные к ночному небу, отражают слабый свет звезд. Земное притяжение на миг исчезло, когда щелкнул космический переключатель и они как бы слились в один общий разум, достигающий самых удаленных уголков Вселенной. В это необычайное мгновение Джесси не могла бы поручиться, что они не были куда-то переброшены на пять секунд, а может быть, на пять или пятьдесят минут. Кто бы вернул их обратно?

Это сделала Бет, самая младшая и поэтому наименее подверженная влиянию звезд.

– Почему дома небо выглядит не так, как здесь?

– Оно такое же, но для того, чтобы его увидеть, надо выехать из города, – сказал Мэтт.

– В наших городах так много света, – прошептала Крисси, – что мы ничего не можем рассмотреть.